[SIZE=+1]Старые бумаги.[/SIZE]



Сегодня копаясь в ворохе старых бумаг, которые, когда –то давно, сама же аккуратно уложила в коробку, нашла две очень интересные вещицы. Одна из них

папкина красноармейская книжка, выданная в 42-ом году, когда он уходил на фронт. Ему было 20 лет. От книжки осталось всего лишь несколько листочков, исписанных перьевой ручкой, подчерком больше похожим на детский. Значит, писарь тоже имел образование классов 5.



Читаю (то что возможно прочитать)

Учетная карточка

(Она на более плотной бумаге, лучше сохранилась)



С какого года в красной армии 30.10.1942г.

Воинское звание красноармеец

Образование окончил 6 кл.

Наименование орденов, медалей

Медаль «За отвагу» №…по 397 гв….Лен.фр. от 8.07.19..

Медаль «За отвагу» №… по 17 гв.танков. Орловск.Кр.зн.ордена Сувор. Бр. От 3…..

Медаль «За отвагу» …. Арт.полка .. 20.03. 1945 г.



Бережно перелистываю ветхие листочки Красноармейской книжки и вспоминаю, те немногие рассказы о войне, которые услышала. Отец не любил рассказывать о войне. Да и не мастер он был говорить. А я не любила слушать – мне было страшно и хотелось плакать. Но как – то было неудобно плакать перед отцом. Если случалось так, что иногда, они с соседом дядей Васей, за бутылочкой, вдруг и начинали вспоминать о фронте то, очень быстро старались замять эту тему и молча напивались в «стельку». А еще они оба не любили смотреть фильмы о войне. Дяди Васина дочка, моя подруга, рассказывала, что после таких фильмов он, как и мой отец, «в атаку ходит» во сне.

Но однажды мы смотрели какой-то фильм о войне, отец выругался вдруг и ушел курить. А потом, вечером (небывалый случай!) начал рассказывать. Сегодня, просмотрев его красноармейскую книжку, я поняла, где это было – Ленинградский фронт! Не помню с чего он начал, но дальше передаю почти дословно:

«Нас не жалели и о нас не думали. Сколько народу зря полегло. «Вперед! Вперед!»А куда вперед? И с чем? Мы стояли – с одной стороны финны, а с другой немцы. Засунули нас в болото. Ни окоп не вырыть, ни в рост встать нельзя. Только лежать, спрятав голову за какую –нибудь кочку. Чуть голову поднимешь, снайпера стреляют. Из еды - только черные сухари. В болотной воде помочишь и грызешь. Так несколько дней и лежали: мокрые, грязные, голодные, замерзшие. С одной стороны финские снайперы бьют, впереди немцы из пулемета поливают, а нам и отстреливаться нечем. Ружьишко «трехлинейка» (честно сказать, я не знаю что это) и по одному патрону, что бы живым к немцам не попадали, да еще саперная лопатка. Вот и все снаряжение. Приказа о наступлении ждали как избавление от этих мук. Попробуй, полежи в воде несколько дней – дело –то уж поздней осенью было. По ночам подмораживало. Наконец пришел приказ о наступлении. Подвозили боеприпасы только ночью. Стали мы вскрывать ящики с патронами, а там вместо патронов гвозди, да рваные хомуты. С чем в наступление утром идти? (В этом месте отец заплакал). А утром, когда прозвучала команда «За Родину! За Сталина! Вперед!!!» Мы поднялись, как черти, из болота и пошли в атаку почти безоружные, с саперными лопатками в руках. Много народу полегло тогда, но немцем с передовой выгнали. Сидели в их сухих теплых окопах до вечера. Народу мало осталось, а патронов и вовсе нет. Чем высотку удерживать? Под вечер немцы нам как наподдали, мы опять в болото.»

Я спросила:

- Пап, а что ж вы немецкие автоматы –то не взяли, ну хотя бы с убитых.

- Мы немецкое оружие собирали после боя и сдавали. Стрелять из него было нельзя.

- Почему? –возмущенно спрашивала я.

- Не знаю, дочка почему. Приказ такой был….а за неисполнение приказа и под расстрел можно было попасть. Вот и приходилось с саперной лопаткой в бой идти